Нашему клубу бордельного типа очень не хватает активных клиентов! Музы скучают, страдают, вынуждены самоубиваться и напрашиваться на грубость самостоятельно! - посмотрел в сторону трех с половиной рабов, - Один Хорнби за всех клиентов отдувается, но надо ж беречь его силы, того и глядишь, спину потянет! И останемся мы совсем без тех единственных и неповторимых, кто развлекается в игровом флуде в свое удовольствие!
Тут был трагичный вздох.

1.
Знаешь, я до сих пор не могу поверить в то, что тебя больше нет... рядом.
Сейчас я стою недалеко от твоего гроба, а священник читает монотонно о том, какой ты был и как рано ты ушел от нас.
Я вижу людей, кому ты был дорог, но ведь тебе всегда было плевать на это, не так ли? Как бы тебя не отговаривали, какие бы доводы не приводили, ты все равно делал по-своему и шел напролом; зная или догадываясь, что можешь не выжить, а может специально напрашиваясь на неприятности.
Проверял свою удачливость или действительно хотел отправиться на тот свет?
Но зачем? Неужели действительно не было ради чего или ради кого жить? Неужели единственной целью было найти убийцу брата и поквитаться с ним? Но почему, в таком случае, ты не позволил себе помочь? Я бы сделал все по-умному, я бы поднял свои связи, я бы нашел его раньше, чем он тебя, в конце концов!
Слишком долго - всегда говорил ты. И смотри, к чему привела твоя спешка и испепеляющее желание мести любой ценой!
Почему ты не позволил себе помочь? Неужели та ночь ничего не значила?! Неужели я был лишь одним из множества, о ком забывают на следующий день?
Почему ты поступил так со мной?

Мой взгляд скользит по крышке гроба, невольно упираясь в ступни недалеко стоящего человека. Поднимаюсь выше, вижу бледные пальцы, сжимающие букет белых лилий. Замираю, знаю, кого увижу, но все равно ползу мутным взглядом затуманенных горечью серых глаз к светлому лицу, которое можно было бы назвать красивым, если бы не свежий перечеркивающий правую щеку шрам, неаккуратно зашитый, будто бы наспех.
Я вижу, как тонкие губы едва заметно улыбаются, вызывая море беспокойных неприятных мурашек по всему моему телу. Темные глаза устремлены на гроб, но вскоре их обладатель поднимает их, чтоб резануть торжествующим взглядом уже по мне самому.

И время на миг замирает.

2.
Знаешь, я до сих пор не могу поверить в то, что тебя больше нет... где-то рядом.
Сейчас я стою недалеко от твоего гроба, а священник читает заунывные речи о том, какой ты был и как рано ты ушел от нас. И бла-бла-бла.
Я вижу толпу незнакомого народа. Неужели ты действительно был многим так дорог? Или половина из них пришла только для галочки? Да-да, я вижу, что кто-то скучает, зевает и хочет домой. Какая жалость!
Я помню, как, несмотря на факты и возможные последствия, ты все равно с ослиным упрямством шел напролом. Мне нравилось это. Нравилось, что несмотря ни на что - ты всегда делал то, что хотел. В конечном итоге это тебя и сгубило.
Я думаю, ты действительно хотел уйти, но перед этим конечно же забрать меня с собой, забывая, что я всегда был более удачливее. Всегда на шаг впереди.
В свое время я хорошо поразвлекся с твоим братом, ты меня тоже очень хорошо повеселил. Мало, правда... я не наигрался! Ты слишком быстро и рано умер! И что же мне теперь с этим прикажешь делать?!
Тот шрам, что ты оставил мне на память... Я не буду избавляться от него!
Как жаль, что гроб был закрыт с самого начала и никто не мог увидеть, сколько шрамов оставил я тебе на долгую память.

Облизываю пересохшие губы, в горле сухо и першит. Меня слегка лихорадит.
Никакого болеутоляющего! Я хочу чувствовать как горит порез и как натягивается кожа от стяжек медицинского степлера при любом мимолетном движении.

Кстати, стоит прекрасная погода, легкий ветерок шевелит мою челку. Как раз в этот момент я замечаю на себе чужой взгляд. Рука помимо воли сжимает букет белых лилий, моих любимых. Да, я знаю, что похороны твои, но у тебя уже нет права голоса, так что довольствуйся моими любимыми цветами на своей одинокой могилке!

Заунывное бормотание стихает. Гроб давно опустили, закапывают. Я же смотрю на этого надоедливого детектива, что вечно путался под ногами, мешая тебе вершить возмездие. Интересно, ты питал какие-нибудь чувства к нему? Он-то точно по тебе сох, вон как побледнел, увидев меня.
Надо ему улыбнуться. Очаровательно, как я умею.
Дьявол, шрам!
Смешно.

3.
Свежая могила. Люди смотрят на нее, что-то говорят, укладывают цветы и уходят прочь. Кто-то остается стоять, но не выдерживает, хлюпая носом, удаляется.
Остаются двое. Один высокий мужчина спортивного телосложения с покрасневшими печальными глазами и глубоко залегающими под ними синяками от бессонных ночей. От постоянного нахождения на свежем воздухе кожа его приобрела бронзовые загар, но лицом он бледен.
Второй оставшийся моложе. Еще не мужчина, но уже не мальчик. Светлая от природы кожа имеет нездоровый красный оттенок лишь по краям раны на лице, наспех сшитой степлером. Темные глаза блестят, губы улыбаются.

Детектив медленно осматривается, будто бы прикидывая варианты развития событий, затем снова замирает, наблюдая, как улыбающийся убийца медленно достает из внутреннего кармана куртки длинный нож. Букет белых лилий падает на землю в нескольких шагах от могилы.

4.
У нас осталось одно незаконченное дело, ты ведь не против, Деметр?..

Незадачливый при жизни пластический хирург уже не видел, как мальчик был спасен им, а точнее его последним возгласом. Руки торчали еще на воздухе, когда в легкие стало наполнять болото, заявляя свои права на человеческое тело. Рефлекторные попытки выплюнуть, выдохнуть, человек может сдаться, но его тело будет бороться, ведомое инстинктом самосохранения, эти попытки только усугубляли и ускоряли процесс.
Пальцы не ухватились, вцепились хваткой утопающего, в самом прямом значении этих слов, за нечто, Йель не осознавал что именно это, его сознание уже мутилось от нехватки кислорода, но это нечто дернуло его наверх. Голова вынырнула из-под толщи жидкой массы, человек зашелся в душераздирающем кашле, смешанным со рвотой. Глаза ее были закрыты, но спасительный воздух буквально обжег легкие, заставляя их порцию за порцией выплевывать трясину. Несколько судорожных глотков и второй рукой ухватиться за толстую веревку, больше похожую на канат.

Он действительно хотел жить. Тело будто разрывало на две части, вцепившись в ноги, болото не хотело отдавать свою жертву, но Айс уже увидел, кто ему бросил веревку. Тео стоял неподалеку и смотрел, как детройтец вытаскивает себя из пасти смерти. И он держал веревку, помогая. И он протянул руку, за которую ухватился Йель, выбираясь на более-менее твердую землю. Потребовалось время, чтобы голова перестала кружиться, пред глазами плыть, и все это время мужчина держался за руку юноши.
- Зачем? – он не знал, что Тео сам в эту самую минуту задает себе тот же самый вопрос. И тем более, не знал на него ответ. Теперь, пошатываясь, но стоя уже на ногах, цепко удерживая далеко не сильную руку, Йель буравил парня пристальным взглядом. Нет, он крикнул про эту балку вовсе не для того, чтобы его в ответ спасли. И нет, он больше не верил в то, что этот юноша действует из христианского милосердия или по велению совести, благодарность тоже не вязалась с этим взглядом. Он ясно видел в этих синих глазах свой приговор, свою смерть. И их выражение не изменилось! А еще Айс видел, как Тео убивал. С точно таким же взглядом.
Но Йель не видел в этот момент собственного лица, не понимал, что на Тео сейчас смотрят тоже глаза убийцы.

- Ты тоже, - кратко выплюнутые слова вместе с остатками тины и ряски изо рта. Холодный взгляд, мазнувший по шраму на лице юноши. С оскалом выпущенная, как обычно, ледяная рука. Даже сейчас у продрогшего Айса руки были теплее.
Отойдя от края трясины туда, откуда туда свалиться уже было проблематично, Йель оглядел приготовленную одежду и крынку с водой. Новая усмешка. Тео размышлял, спасать его или нет.
- А то что? – снова взгляд в синие глаза. – Замерзну, заболею и умру? Или буду не слишком здоров, чтобы ты получил больше удовольствие, убивая меня в другой раз? – последнее было сказано негромко, но твердо, без тени страха. - Но не сейчас, правда? – пощурившись, мужчина взял крынку и прополоскал водой рот, избавляясь от мерзкого привкуса, который он запомнит надолго. Его голос еще хрипел от саднящего горла.

- Ты ж не дурак, Тео… Тео ли? – вопрос ни о чем. – Раз сюда пришли эти двое, то придут и другие, и их будет больше. Четверо, шестеро, больше? И они найдут тебя, даже если я сдохну. Где потеряли сигналы их мобильные? Какая у них связь? Маячки спутниковые маячки в часах? Что они успели сообщить своему боссу, блуждая по лесу? – еще глоток воды и спокойно, также, как рассуждал, принялся переодеваться. - И один ты можешь не справиться. Даже предъявив мой труп, ты не обезопасишь себя. Тебя убьют как того, кто слишком много знал, а может и ничего не знал, но это ведь неважно бывает, не так ли?

Забрав мокрую одежду и веревку, Айс подошел к Тео вплотную. Он был крепче мальчика, выше, а умело контролируемая злость придавала сил.
- Ты поможешь мне найти Риддла и разобраться с ним. Это в твоих интересах. Если ты все еще рассчитываешь на отдых в этой хижине. А дальше… Дальше будет видно, - смешок прикрыл мысль «Кто кого».

Ты мечтал о диабете?
И красивой сыпи красной,
Что сияет алым светом
На челе твоем прекрасном?
К Шеридану тебе надо
Добрый он, тебе поможет
Поднесет клубнику с сада
И пирожные предложит!

Если вдруг клиент заметил,
Под кроватью клубы пыли,
И уборщика он встретил
Приказал, чтоб пол помыли -
Том предложит мармеладок,
Проследит, чтобы их съели,
Станет клиент на муз падок
Ему будет не до пыли!

Мужики своим любимым
Дарят золото и кольца.
Но тебе, чтоб завладеть им,
Не нужны эти богатства.
Принеси помятый пончик
И в бутылке с колой виски.
Райан радостно подскочит
Даст тебе себя потискать!

Бледной тенью ходит тихо
Изнуренный мальчик Ноа.
Не будите это Лихо,
Возбуждают его стоны,
Кровь, клеймо на муза коже
Возбуждают его тоже.

Джейкоб Каули - красава!
Для клиентов он - забава.
То на фистинг он нарвется,
То он с музами ебется.
Много трепетных сердец
Поразил его конец!

Ричард есть - а вроде нет.
Кто он? Тишина в ответ.
Призраком по Клубу блудит,
То в рулетке, то во флуде.
Музам от него нет толка,
В стогу сена он иголка.
Легче встретить Лешего в лесу,
Чем столкнуться с Ричардом нос к носУ!

Он единственный.
И вредный.
Необходительный.
И далеко не бледный.
Танцуют брови -
Само совершенство!
Цыганской крови
Его Деметрейшество!

Автор - Деметр Михай.

- Ази, ты опять за свое?
От неудовольствия в голосе демона повяли розы в цветочных горшках, которыми ангел пытался украсить их жилище. Прямо почернели и опали, потому что когда гневался Кроули, у чертей рангом пониже начиналось заикание на нервной почве.
Но только не у Азирафаэля. Угораздило же его связаться с ангелочком.
- Ой-вэй, - воскликнул белокурый ангел, кутаясь в белоснежные крылья, устраиваясь удобнее перед огромным экраном телевизора. – Не злись, сладкий мой, тут новый сериал, первая серия.
- Насмотришься про людей, потом начинается: «а ты меня любишь?», «а когда мы поженимся?»…
Ангел поднял на демона ангельский взгляд, надул губы.
- А ты меня любишь, Кроули?
Демон прорычал ругательства на староарамейском и исчез, оставив после себя только облачко серы…
Ангел потянулся к вазе с яблоками – прямо из эдемского сада, с дерева Познания. Что ни говори, а в жизни с демоном есть свои преимущества.

Первая серия. Знакомство с родителями.
Пауль не мог дождаться того момента, когда Джеймс придет домой. Сегодня они договорились, встретиться у Джеймса, чтобы провести пятничный вечер вместе, именно поэтому  Пауль выпросил у него ключи от квартиры, обещая сделать приятный сюрприз. Джеймсу было проще согласиться на это, чем целый день выслушивать, как канючит Пауль, ведь мальчишка умел это делать прямо профессионально, это они проходили ни раз. К тому же, если бы Джей не согласился, Пауль бы его целый день преследовал в университете, не давая не только нормально вести занятия, но и надоедая на перерывах.
Иметь отношения с профессором, это не так просто, особенно если ты у этого профессора не только учишься, но и периодически живешь. Для большинства их связь была великой тайной, но Пауль не отчаивался, он лелеял надежду, что вскоре все измениться и у них начнется новый этап На самом деле, он просто был влюблен в своего мужчину и обладал не только упрямством и практически безграничным упорством, а так же невероятным оптимизмом, и верой, что все получится, если приложить к этому максимум усилий, и это касалось их отношений тоже. С самого детства Пауль отличался тем, что умел добиваться своего, а с возрастом это умение переросло прямо таки в талант.
Вот и сейчас, он во чтобы то ни стало хотел порадовать своего мужчину, зная как тот любит шоколадный пирог, который готовила мать Пауля и периодически угощала им своего сына, а парень делился сладким с возлюбленным. Родителей мальчишка любил не меньше, ему повезло, что его принимали таким, какой он есть. Конечно, отец был расстроен сексуальными предпочтениями сына, но с годами смирился, возможно, на него повлияла мать Пауля, но об этом в их семье вслух никто говорил.
- Мам, привет, как дела?  Что делаешь? – измеряя шагами кухню Пауль улыбался, слушая материнский голос в том конце «провода», потому что его идея должна была получиться на все сто, не зря же он сегодня половину лекций просто прогулял.
- У меня все хорошо, даже отлично просто, я вот чего хотел. Хочу испечь твой фирменный шоколадный пирог для Джеймса, но я забыл, куда подевал рецепт, ты не могла бы мне его продиктовать, я запишу...- вот сразу и огласил причину звонка, но их разговор перешел в другое русло и закончился приглашением на ужин завтра вечером.
Пирог отменился и для того, чтобы сюрприз все равно имел место быть, Пауль не растерялся и заказал суши на вечер, благо доставка еды никогда не подводила. Оставшееся время парень провел за тем, что отдыхал на кровати любимого человека и просто прибывал в превосходном настроении. Его переполняли эмоции, ведь завтра они должны с Джеймсом прийти в гости вместе, а значит, он наконец-то познакомить мужчину с родителями.
Растянувшийся в вечность день подходил к концу, обычно последним покидающий свой кабинет мужчина, поймал удивленный взгляд консьержа:
- Сегодня вы рано, профессор. Неужели свидание? - усатый охранник питал к преподавателю английского нежные отеческие чувства, ошибочно обвиняя в неустроенности судьбы Джеймса Бланта коварство женского сердца, считая своим долгом всячески напутствовать и подбадривать непутевого.
- Свидание? - застыв у поста консьержа Блант задумался, можно ли назвать встречу с малолетним террористом свиданием, пожал плечами и улыбнулся. - Возможно и так.
- Подарите ей цветы, женщины любят цветы, - наставительно заметил седоволосый господин, провожая взглядом замечтавшегося мужчину, - розы, не что-нибудь! Розы! Не будьте сухарем, покажите чувства!
- Ничего из этого не выйдет, он слишком молод, -  бубнил сорокалетний мужчина у киоска с цветами, рассматривая ведерко белых роз с кудрявым краем лепестков.
- Ты только думаешь, что сможешь все, хочешь верить, что сможешь.
В последнее время он часто разговаривал сам с собой.
Тяжелый вздох и перед глазами снова образ молодого паренька с влюбленными глазами и копной смешных непослушных прядей на голове. Наивного искреннего мальчишки, уверенного в своей сто процентной взрослости и готовности ко всему, вот бы Джеймсу его энтузиазм и веру. Молодость прекрасна своим бесстрашием.
- Вам завернуть, сэр? - молодая цветочница мягко улыбнулась, заправляя рыжую прядку за ухо, эта девочка куда естественней смотрелась бы парой мелкого террориста, чем угрюмый не с виду, а по своему характеру, преподаватель английского.
- Да, пожалуйста, вот эти, - ответил он, протягивая купюру.
Мысль о возможном расставании неприятно резала нутро, хотя испытываемые к Паулю чувства казались мужчине еще более невыносимыми. Как же его угораздило так вот по уши практически увязнуть в этом юнце?!
Напялив на себя короткие шорты и футболку, он вышел так встречать Джеймса.
- Джей! – Пауль почти напрыгнул на него, зацеловывая все лицо и прижимаясь к любовнику своим тонким телом.
Джей чувствовал его запах в своей обычно пустой и тихой квартире. Этот аромат слаще цветов, вкуснее всех шоколадных пирогов, и земля ушлаиз под ног, когда Пауль выкрикивая его имя, запрыгинул на него, легкий, как перышко, горячий, как уголек, тут только успевай вовремя освободить руки, чтобы брать нежную кожу руками, придерживая его под бедра, с трепетом прижимая к себе. С появлением этого огонька в его жизни изменилось все, да он в юности столько не трахался, сколько приходится с этим ненасытным юнцом, а главное встает на него безотказно раз за разом, какую бы чушь не городил этот самоуверенный мальчишка. И вот уже привычно вжимает в себя, распаляясь в порыве.
- Невыносимый мой... я должен тебе кое сто сказать...
- Я так рад, что ты вернулся! Знаешь, я сегодня хотел приготовить шоколадный пирог, тот, что ты так любишь, но вместо этого, моя мама пригласила нас с тобой завтра к ним на ужин, обещала его сама испечь. Правда, здорово?! Я так рад, что наконец-то смогу тебя с ними познакомить! Мама будет очень рада, ну и папа тоже. Ты им обязательно понравишься, я уверен! – вот так было всегда, когда эмоции захлестывали, Пауль уже не мог ждать, вываливая все на мужчину и смотря на него горящими обожанием глазами. Конечно, мысль о знакомстве с родителями у Пауля и раньше мелькало в голове, но как-то пазл не складывался, а сегодня все получилось, так как хотелось, и поэтому мальчишка не собирался упускать такой шанс.
- Что скажешь? – все еще не отлипая от своего мужчины, парень смотрел на него во все глаза и улыбался. Для Пауля, этот ужин был показателем серьезных отношений, его чувств и желания хотя бы близким заявить, что Джеймс ему очень дорог и важен, что они пара.
- Что, прости? Мама? - Блант в мороке возбуждения, с трудом воспринимал информацию, - Родители? Это немного неожиданно, и как ты меня им представишь? Я скажу, что ты не в себе, Пауль! Я же старше тебя на 20 лет!

***
Когда Кроули вернулся, выяснилось, что в доме потоп. В буквальном смысле. Вернее, это было море слез.
- И что это значит? – грозно вопросил демон.
- Ты никогда не знакомил меня со своими родителями, - всхлипывал ангел, вытирая слезы мокрыми крыльями.

Вторая серия. Ремонт. Скандал.
- Пауль! - донесшийся из гостиной не то вопль, не то рев, походивший на предсмертный крик раненого зверя, не предвещал ничего хорошего.
Раскрасневшийся Блант тыкал под нос любовнику растрепанной книжицей.
- Это книга, мальчик мой! Наследие! - переполненный праведным гневом профессор яростно жестикулировал перед носом испачканного в краске паренька, с нежностью расправляя загнувшиеся страницы, - ею нельзя ничего подпирать, использовать как подставку, или крышку! Это книга, Пауль, я понимаю, в твоем возрасте сложно понять ценность всего этого, именуемого тобой «хлама», который к твоему сведению таковым не является! Ее положено читать, вот к примеру…
Распахнув ветхую книжицу в произвольном месте, Блант стал читать с чувством:
В сапфире сумерек пойду я вдоль межи,
Ступая по траве подошвою босою.
Лицо исколют мне колосья спелой ржи,
И придорожный куст обдаст меня росою.

Не буду говорить и думать ни о чем —
Пусть бесконечная любовь владеет мною —
И побреду, куда глаза глядят, путем
Природы — счастлив с ней, как с женщиной земною.

- Артюр Рембо, к твоему сведению, твой ровесник, практически, и чтоб ты знал, в этом доме принято уважать книги!
Яростно захлопнув ветхий сборник английской поэзии, мужчина воззрился на своего любовника с выражением чванливого превосходства, так примерно Блант взирал на соперников литературных диспутов, холодно и непоколебимо. Вот только перед ним стоял не напыщенный филолог буквоед, а пожелавший привнести красок в его жизнь, Пауль.
Этот затянувшийся почти на неделю ремонт гостиной выжрал из мужчины все силы, таскание мебели, споры про оттенки красок и гардин, а хуже всего доставала проползшая в каждую щель строительная пыль. Нет, хуже всего, что к концу дня оба валились без сил, и близости меж них в эти дни не случалось ни разу. Не так он себе представлял отпуск в обществе деятельного юнца, но не согласиться на аферу под названием «а давай освежим твою скучную гостиную» не смог. Он вообще плохо умел отказывать этому мальчику.
Праведный гнев возлюбленного, был настолько праведным, что мальчишка даже сделал шаг назад и если бы умел поджимать уши, то сделал бы это непременно. Джеймс Блант яростно доказывал ему, что книги нужно беречь и не использовать не по назначению, его жестикуляция заставляла Пауля смотреть на мужчину большими глазами испуганного оленя. Он так старался ничего не портить, хотя это не всегда получалось, и сейчас слушая, как выразительно и красиво читает Джей, весь переполнялся чувством вины, стыдливо теребя пальцами край своей перепачканной в краске футболки. А когда не только поэзия, но и вербальный гнев стихли, воззрился на мужчину.
- Я уважаю книги, Джей, я знаю, что это такое, я не трогал ни одну из твоих книг, - все еще испуганно взирая на мужчину начал мальчишка.
Пауль прекрасно знал, что спорить с мужчиной в таком состоянии нет смысла, но все же, не желал быть обвиненным в  тяжком «преступлении» против поэзии.
-  Ты ее сам сюда принес, хотел что-то показать, наверное, но тебе позвонил декан и ты ее оставил здесь. А потом мы клеили это чертово панно над диваном, и… - мальчишка вздохнул и все же сделал шаг вперед, прижимаясь к своему мужчине грудью и приподнимаясь на цыпочки, чтобы дотянуться до сердитых губ Джея.
- Прости, я должен был ее убрать, чтобы ничего с ней не случилось. Я готов понести наказание, профессор, - последнее он прошептал у губы мужчине, прежде, чем тот успел сказать ему еще что либо, увлекая Джеймса в поцелуй столь жаркий, чтобы бесконечная любовь овладевала ими обоими, прямо здесь и сейчас.
Только так можно было погасить праведный гнев мужчины и настроить его на совершенно другой лад.

***
- Нет. Нет. Ази, только не это – взвыл Кроули, рассматривая, во что ангел превратил их спальню. Раньше тут было довольно стильно и мрачно – красный шелк, цепи в углу, черный мрамор – они, а конце-концов, в Аду!
А что сейчас?
Азирафаэль устало вытер с лица пятно краски.
- Нам нужен был ремонт, - категорически заявил он. – Что-нибудь свеженькое. Жизнерадостное… тебе не нравится?!
На стенах спальни красовалось идиллическое изображение цветущего луга, по которому очень даже жизнерадостно скакали пушистые овечки. Кроули казалось, он даже слышит их блеянье…

Третья серия. Магия
Угрюмый Блант уже битый час таращился на поблескивающий мерцающей жидкостью фиал, подпирая согнутой в локте рукой подбородок.
- Что думаешь? – наконец, поинтересовался он у забравшегося с ногами в мягкое кресло, парня.
- Кто-то из твоих друзей, знающих о нас, мог так подшутить? Ревнивая подружка? Это же не может быть правдой, да? – привыкший рационально оценивать мир вне области своей специализации, впервые столкнулся с явлением не желающим вписываться в обыденную парадигму их размеренного бытия.
Происшедшее  и, правда, ни в какие ворота не лезло. Откуда только взялся тот бездомный на той улице? А главное куда пропал, нагородив с три короба и впихнув в руки Джеймса этот злосчастный  пузырек? А главное почему он приволок его домой, почему не оставил там же на улице, или не отнес в полицию, как и должно поступать с жидкостями непонятного происхождения.
- Это же так нелепо, приворот, да? – взгляд мужчины встретился с испуганными глазами мальчика, кажется, он снова упустил самое важное, погрузившись в аналитические изыскания на тему.
Его Пауль не обладал таким же критичным умом и опытом, и скорее всего, опасался худшего, боялся, что партнер допустит правдивость всей этой нелепицы, не в себе же он сомневался, да? Он не мог сомневаться в себе! Это выражение лица любовника пробудило на лице мужчины теплую улыбку.
Блант протянул руку, мягко огладив острое колено, собрал безвольно лежащую на бедре кисть, смял, потянув к себе, вынуждая подняться, - иди ко мне, Пауль.
- Я не думаю, что это кто-то из моих знакомых мог пошутить, это, скорее всего какая-то больная фантазия того старика, - отозвался из своего кресла парень, все еще тревожно смотря на мужчину. – Приворот. Кто сейчас занимается приворотами? Ведьмы?
В его голове Пауля мелькали разные мысли, но не было ни одной, о том что его чувства - это лишь чья-то глупая шутка. Какой же это приворот, когда мальчишка отчетливо помнил, как впервые увидел этого мужчину в университете. Это может и не была любовь с первого взгляда, но это действительно были настоящие чувства, которые выросли их простого интереса и любопытства, а теперь спустя время, они стал лишь сильнее и устойчивее, они стали настоящими. Повинуясь, зову Джеймса, Пауль забрался под его теплый бок.
- Приворот, мой сладкий, это древний дохристианский обряд, который проводился с целью завоевать понравившуюся особь. Темные люди средневековья верили в силу слов и хитрую последовательность действий, а еще любили во всех своих неудачах обвинять коварных  ведьм, - заметил он резонно, переходя на шепот, забрав перегруппировавшегося Пауля в объятья, погладил по щеке, заправил вьющуюся прядь за ухо.
- Они были непременно хорошенькими, ведьмы, я имею в виду. Почти такими же хорошенькими как ты, - Блант рассмеялся, крепко сжав мальчика в объятьях.
- В одном наш шутник просчитался, милый, я, наверное, ни в чем так не уверен, как в моих чувствах к тебе. И мне настолько с тобой хорошо, что мне решительно не важно, как тебя угораздило меня приворожить. И уж раз приворожил, то будь добр, возьми на себя ответственность и живи со мной долго и счастливо. Поэтому даже не вздумай пробовать эту дрянь, завтра отнесу в участок.
- Только слабые люди делают приворот, - отозвался на слова о темных людях, что делали привороты на особей разного пола, и хотел было уже вступить в увлекательную беседу про ведьм, но тут как-то осекся, выпрямился и внимательно уставился на своего мужчину, который, кажется, впервые говорил о серьезности своих чувств.
На мгновение Пауль стал настолько серьезным, насколько действительно мог. Это не было банальным «я люблю тебя», но это было в стиле Джея. Повинуясь порыву, после его слов, кинулся к нему на шею и крепко обнял, кусая губы от еще более ярких переживаний сейчас и тыкаясь носом в шею возлюбленного.
- Я возьму на себя ответственность, жить с тобой долго и счастливо и ты возьми на себя ее тоже и… - Пауль отстранился и заглянул в глаза мужчины, порывисто целуя его в губы и лишь потом, схватив пузырек с жидкостью, направился в ванную, выливать все вон.
- Полиции не будет дела до всего этого, они не будут этим заниматься, так что лучше все это вылить вон и забыть - с этими словами мальчишка удалился из комнаты и действительно вылил содержимое в раковину, смывая все водой и споласкивая ладонями свое лицо, всматриваясь в зеркало, что было напротив.
«Вот же козел, надумал увести у меня мужика, того, которого я так долго искал, не получится дедуля, моя магия куда сильнее, чем твоя»
Пауль недобро улыбнулся, сверкнув глазами, и через мгновение вновь стал тем самым милым мальчиком, которого так хорошо знал Джеймс Блант.
***
- К черту все, - бормотал Кроули, таща к адской бездне огромный экран.
- С родителями познакомь, ремонт сделай… а теперь еще и это – «давай притворимся что ты меня приворожил». Все. Никаких сериалов про людей.
Телевизор полетел вниз.

Хочу когда-нибудь найти единомышленника, и сыграть жизнь беспризорников.
Может быть, братьев, оказавшихся на улице из-за жестокости родителей.
Или лучших друзей, познакомившихся уже будучи бездомными.
Жизнь без прикрас: грязную, жестокую, циничную, где две потерянные души пытаются выжить.
Наркотики, алкоголь, воровство, вынужденная проституция, попрошайничество, безжалостные и кровавые стычки с другими группами, за крышу, еду, за право жить.
Отношения пары, начавшиеся с дружбы. Смогут ли они пронести ее через годы, или процесс необратим, и один станет палачом, а второй - жертвой.

Деметр Михай.